Фан Цинь сразу все понял. Он крепко сжал зубы и одарил шилана, носившего фамилию Люй, недовольным взглядом. Ему хотелось покусать этого идиота. С чего это они решили, что тайное не станет явным? Разве не прошло всего несколько месяцев с тех пор, как Янь-ван проехался вдоль Великого канала с неожиданной проверкой? Отрубленная голова последнего продажного чиновника не успела сгнить!
По характеру Император Лунань был прилежен, бережлив и трудолюбив и больше всего на свете презирал взяточничество. А если говорить про Янь-вана, то он тоже явно был себе на уме — не примкнул ни к одной партии и не выказал ни разу эгоистичных намерений. Вот урод. Семья Люй сама копала себе могилу прямо перед носом принца и государя.
Если из-за них все труды министра Фана пойдут прахом, то виноваты будут эти идиоты, мнящие себя самыми умными!
— Дорогой сановник Цзян, говорите яснее! — сердито воскликнул Ли Фэн.
Чан Гэн неспешно вышел вперед и заговорил:
— Ваше Величество, брат императора в свободное время любит переписывать сутры и совершать поклонения Будде. У нас с монахом Ляо Жанем установились крайне теплые отношения. Мне известно, что, отказавшись от поста настоятеля храма Хуго, Ляо Жань отправился на юг в Цзянбэй, чтобы позаботиться о беженцах. Во время своего путешествия он жил жизнью простого человека, собирая подаяния и не смея беспокоить знать и провинциальных чиновников. Недавно ваш подданный получил от монаха письмо о том, что провинцию постигло серьезное бедствие, и умолял как можно скорее найти решение. Местные богачи пожертвовали немного денежных средств, дабы ликвидировать последствия. Впрочем, прежде ваш подданный ничего не слышал ни о какой эпидемии в Цзянбэй, упомянутой в письме. Известие пришло совсем недавно, и мне не удалось пока подтвердить или опровергнуть данную информацию. Прошу брата-императора простить господина Цзяна. Он переволновался и поспешил с докладом.
Пока Янь-ван говорил, его ясный возвышенный взгляд был направлен на шилана Люй, а потом — то ли нарочно, то ли нет, — он мельком посмотрел на побледневшего министра Фана.
Ли Фэн сделал глубокий вдох и грозным голосом отчитал их:
— В стране целых шесть министерств, девять высших придворных чинов [8], могущественный Военный совет и никто ничего не слышал... Новости о происшествии мы получили от бродячего монаха в холщовых одеждах [9], и если его слова — правдивы, то... — Император надолго замолчал. И наконец, сжав зубы, продолжил: — Тогда мы даже не знаем, кто тут у нас пытается рукой затмить небеса! [10]
Все присутствовавшие на аудиенции чиновники разом рухнули на колени.
Примечания:
1. 汗巾 - hànjīn - пояс-полотенце (служит и как пояс, и одновременно используется для утирания пота)
2. 枕戈待旦 - zhěngēdàidàn - класть оружие (боевой топор) под голову и ждать утра (обр. в знач.: быть в постоянной боевой готовности, быть настороже)
3. 鹤顶红 - hèdǐnghóng - Хэдинхун
Переводится как: красная макушка головы журавля. Смертельный яд. В древние времена его могли поместить в пилюлю, чтобы министр мог во время опасности покончить жизнь самоубийством. Согласно легендам, пилюлю могли спрятать в короне в волосах.
4. Пятая ночная стража (с 3 до 5 часов утра).
5. 水龙 - shuǐlóng - Шуйлун - Водяной дракон
6. 风龙 - fēng lóng- Фэнлун - Ветряной дракон
7. 贵妃 - guìfēi - вторая жена императора, драгоценная супруга, наложница второго ранга.
8. 9 высших придворных чинов (напр. при дин. Цин 3 наставника наследника и 6 начальников приказов)
9. 布衣 - bùyī - холщовая одежда (обр. в знач.: простой народ, простолюдин)
10. 一手遮天 - yīshǒu zhē tiān - одной рукой закрывать небо (обр. 1) пользоваться неограниченной властью, единолично распоряжаться 2) держать народ в неведении, скрывать правду)
Глава 84 «Подводные течения»
____
А ведь если им удастся избавиться от Янь-вана, они одной стрелой уложат двух ястребов.
____
От страха шилан Люй оцепенел, а по спине побежал холодный пот.
В сердцах министр Фан Цинь подумал: «Да уж, зря его повысили», но все-таки сделал шаг вперед и вслух произнес совсем иные слова:
— Ваше Величество, прошу, не гневайтесь. Ваш подданный считает, что дела там не настолько плохи, как пишет мастер Ляо Жань. Климат в Цзянбэй жаркий и влажный. Не каждый хорошо переносит местное лето, беженцы же ослаблены и подвержены болезням. Вполне возможно никакая это не эпидемия, а всего навсего пара случаев сезонной лихорадки. Прошу Ваше Величество тщательно обдумать ситуацию. Если кто-то действительно рукой затмил небеса и пресек все слухи, то почему же он оказался не в силах остановить письмо мастера Ляо Жаня?
Все это время Чан Гэн внимательно слушал, не поднимая головы, но тут не удержался и с насмешкой ответил:
— Не может ли господин Фан пояснить, а то я немного не понял. Значит, мастер Ляо Жань не способен отличить единичные случаи сезонной лихорадки от полномасштабной эпидемии? Или этот монах осмелился плести интриги, желая опорочить влиятельного министра? Или Янь-ван специально преувеличивает, чтобы при помощи фальсифицированных доказательств избавиться от несогласных?
Фан Цинь пошел на попятную.
— Ваше Величество, клянусь, ваш подданный ничего такого не имел в виду!
Ли Фэн нахмурился. Заметив это, Чан Гэн сложил руки в поклоне и тут же извинился:
— Я молод и неопытен, что на уме, то и на языке. Прошу господина Фана не принимать это близко к сердцу. Каждый месяц пятнадцатого числа мастер Ляо Жань возжигает благовония и просит благословения неба. Он вручную рисует символы на защитных амулетах, запечатывает в парчовый мешочек и отправляет их с почтовым гонцом, молясь о процветании державы и крепком здоровье брата-императора. Как известно, после того как мешочек с защитным амулетом запечатан, его трудно открыть незаметно. Судя по тем защитным амулетам, что ваш подданый получал в последнее время, кто-то раньше вскрывал их и пытался это скрыть. Младший брат не знает, кого же заинтересовали предназначенные ему скромные пожелания...
Фан Цинь лишился дара речи.
Чан Гэн вытащил что-то из рукава — это было письмо, но не совсем то, что Гу Юнь видел накануне вечером. Оно состояло из нескольких пожелтевших листков. Кто знает, сколько они так пролежали. У них был широкий край — если расположить их в правильном порядке и склеить, можно было расшифровать письмо. Если смотреть на отдельные листы, то там были лишь беспорядочно разбросанные чернильные пятна и непонятные символы. Однако вместе они формировали законченный сложный узор и превращались в связный текст.
Целиком послание гласило: «В Цзянбэй чудовищная эпидемия. Повсюду трупы. Почтовая станция закрыта. Надеюсь, императорский двор быстро разберется».
Чан Гэн продолжил:
— Письмо разбили на четыре части и отправили в случайном порядке, зашифровав при помощи санскрита и специального узора.
Император Лунань узнал почерк Ляо Жаня.
Фан Цинь только собирался высказаться, но Чан Гэн не дал ему и слова вставить, резко перебив:
— Однако, как господин Фан уже сказал, донесение получено через неофициальные каналы, непонятно верить ему или нет. Поэтому младший брат и не доложил обо всем сразу, а собирался поднять эту тему чуть позже и попросить у брата-императора позволения отправиться в Цзянбэй и самому проверить, как живут беженцы, чтобы помочь им с обустройством и заодно узнать, беспочвенны ли слухи. Господина Цзяна сильно беспокоила судьба беженцев, вот он и поторопил немного события.
Цзян Чун быстро сориентировался и низко поклонился:
— Прошу прощения у Вашего Величества.
Когда все присутствующие поняли, на что намекает принц, то покрылись мурашками, у Фан Циня аж голова разболелась — Янь-ван собирается отправиться на юг!
Янь-ван не верил в принцип «всех не переловишь»... Еще живы были воспоминания о последних чистках, что он провел среди чиновников — от юга до севера страны. Похоже, Янь-ван не боялся, что скоро некому будет служить при дворе или что своими действиями он наживет немало врагов. Этот человек готов был безжалостно казнить неугодных, не принадлежал ни к одной фракции и ни перед кем не преклонял головы. Янь-ван приходился родным братом Императору и, пока не пытался поднять восстание, оставался неуязвим.